Главная страница » Публикации » Кое-что об «экологии опыта»
|

Кое-что об «экологии опыта»

Владимир Малявин

           Известен главный вопрос русской жизни: «Что делать?» Мало кто догадывается, что на него есть простой ответ. Его подсказывает Василий Розанов:
            — Что делать? – спросил петербургский интеллигент.
            — Как что делать? Летом собирать грибы и ягоды, зимой пить чай с вареньем.
Шутливая по форме, но по существу совершенно серьезная ремарка Розанова в переводе на скучный язык обобщений означает: не так важно знать, что нужно делать, сколько как надо жить. Кто умеет просто «быть», справится с любым делом, да и дел, собственно, не будет иметь. Он будет только до самозабвения увлеченно проживать каждый момент существования и находить в нем больше смысла, чем во всех развлечениях мира. Он будет жить как раз не для себя, а для другого и других, но никто не сможет ни войти с ним в сговор, ни заключить с ним договор, ни даже иметь с ним уговор. Вот единственный рецепт мудрости.
Перед летними каникулами отложил впрок новую, в прошлом году изданную книгу Эрин Мэннинг и Брайана Массуми «Мысль в действии». С пояснением, что книга посвящена «экологии опыта» (1). Экология опыта? Очень напоминает средоточие: среду, стягивающуюся в вездесущую точку: пространство центрированности. На днях взял книжку в руки и действительно обнаружил в ней много созвучного моим мыслям. Всегда приятно, как говорил еще Конфуций, «встретить друзей из далеких краев» и убедиться, что твои идеи разумны и актуальны. Но такие книги интересны в особенности тем, что показывают, во-первых, внутреннюю цельность взгляда на мир под знаком «средоточия» и, во-вторых, возможные практические следствия из того, что поначалу кажется отвлеченным набором принципов. И у меня появилось желание познакомить с упомянутой книжкой читателей нашего сайта в целях, так сказать, обоснования и развития нашего направления. Это я и намерен сделать, ограничиваясь самыми краткими комментариями.
Авторы начинают с апологии аутизма, который у них оказывается просто неспособностью (или способностью не) отвлекаться от первичного «поля восприятия». Некоторые умные люди говорили мне, что русские – нация аутистов. Может, так оно и есть, но только в очень специфической, предельно отвлеченной перспективе. Аутисты противопоставляются в книге так называемым «невротипам», а лучше было бы сказать невротикам (тоже не чуждое русским состояние), которые постоянно ищут идею и, следовательно, пользу вещей, а потому обречены на неудовлетворенность и меланхолию, переходящие, как мы хорошо знаем сегодня, в нигилизм и цинизм. Авторы подчеркивают интермодальный характер существования, что требует сосредоточения не на предметной данности опыта, а на разрывах в нем, и такая сосредоточенность равнозначна сцеплению с вездесущим средоточием мира. Это следование внутреннему динамизму жизни противостоит тупо-статичному созерцанию хоть идей, хоть вещей. Кстати, такая ошибка умственного внимания как раз характерна для западной философии и в области духовной практики дала повод для насмешек над бесплодным «пупоглядством». Последнее есть, конечно, карикатура на жизнь в духе.
Сказанное означает, что восприятие фокусируется на самой открытости миру, в котором, строго говоря уже нет или еще нет ничего. (Очень восточный тезис.). Однако эта открытость «не дыра, а позитивное выражение того, как все в поле (восприятия) целостно соотносится друг с другом» (с. 9). Опять-таки знакомая картина: мир как непостижимо тонкая паутина отношений, которая трясется вся от любого самого маленького толчка. «Восприятие и вхождение в открытость должно быть нераздельны. Нет времени для рефлексии, фокусирования, оценки и выбора… Вы должны принять главенство периферийного зрения, относясь ко всему совершенно одинаковым образом» (с. 10). Если наше внимание постоянно обращено на открытость сознания и ее чистый динамизм, тогда каждое мгновение является вратами в неисповедимую – в Китае говорили «небесную» – глубину опыта или, по выражению авторов, «перспективу вселенной». Такова отправная точка для любой духовной практики.
Теперь я сразу перехожу ко второй части книги, где авторы формулируют 20 «положений» о природе «мысли в действии». (Опять звучит очень по-китайски, достаточно вспомнить принцип «единства знания и действия» у Ван Янмина.) Эти положения таковы:
Положение 0. Критика имманентная практике: художественное творчество создает понятия непосредственно в процессе, in-the-making.
Положение 1. Создавайте условия для спекулятивного прагматизма.
Положение 2. Изобретайте техники отношений.
Положение 3. Создавайте ограничения, которые увеличивают ваши способности (enabling constraints).
Положение 4. Приводите в действие мысль.
Положение 5. Отпускайте на волю аффективные тенденции.
Положение 6. Внимайте телу. Цель – открытие «танца в виртуальном».
Положение 7. Изобретайте платформы для отношений.
Положение 8. Принимайте неудачу.
Положение 9. Отпускайте все на волю. Потенции должны свободно плавать, создавая непредвиденные формы сотрудничества.
Положение 10. Распространяйте семена процесса.
Положение 11. Будьте заботливы и щедры невзирая на лица, пусть это будут политические добродетели, приуроченные к событиям.
Положение 12. Если организация перестает быть средой уникальных событий коллективного становления, пусть она умрет.
Положение 13. Откройте объятья хаосу. «Творческие ограничения хаоса могут нейтрализовать сковывающие ограничения стадии формирования».
Положение 14. Извлекайте из хаоса формирующие силы.
Положение 15. Творчески возвращайтесь к хаосу.
Положение 16. Используйте множественность ритмов в отношениях.
Положение 17. Исследуйте новые модальности отношений (economies of relations). Это призыв к «реально проживаемой экономике качеств опыта».
Положение 18. Даруйте дар отдачи. Жить нужно по совету Ницше в режиме «активного забывания», оставляя позади прошлое и открываясь неисповедимому будущему. Общество дара живет вольной открытостью бытию.
Положение 19. Забудьте опять. (Совсем по-даосски: «забыть забывание – подлинное забытье»).
Заканчивается книга призывами «порождать невозможное» и «дарить событие», что открывает перспективу «коллективной будущности».
Вполне ожидаемо авторы обрушиваются на капитализм, который сводит забывание к некой инерции и превращает качественный «излишек соотнесенности» в объективный, количественно измеряемый «прибыток». Идеальным социумом для своих экспериментов по переживанию «события дара» они видят в «группах душевно близких людей» (affinity groups) по образцу анархистских коммун в Испании времен гражданской войны. Отдавая дань современной демократии, авторы настаивают на строго горизонтальной организации этих групп (по сути экспериментальных). Между тем в восточных традициях реальная духовная сообщительность не может не порождать иерархию (хотя бы в рамках школы). Дело в том, что уровень духовной чувствительности, или, по-другому, просветленности у разных людей не может быть совершенно одинаков, хотя все люди равны в «едином сердце» вселенского поля соответствий. Оставляю этот сложный вопрос открытым.
 
(1) Erin Mannering, Bryan Massumi. Thought in the Action. Passages in the Ecology of Experience. Minneapolis: University of Minnesota Press, 2014.
 

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Похожие записи

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *