О трех видах солидарности

В том, что принято называть человеческой социальностью, можно выделить три вида или три измерения.
Во-первых, социальность, основанная на признании тех или иных идеалов, принципов, ценностей, интересов, правил, одним словом – предметной данности знания или опыта. Это социальность коллективизма, и она характерна в особенности для европейского Модерна. Вечно апеллируя к неким моральным основаниям, особенно справедливости (понятию, по сути, отвлеченно-бессодержательному), она в реальности превращает человечество в безликую и, следовательно, безнравственную массу.
Во-вторых, социальность, питающаяся аристократическим «пафосом дистанции» и утверждающая отношения гармонии, взаимной любезности и иерархии. В ее свете людей объединяют различия между ними, что объясняет ее историческую слабость, нестойкость. Именно эта социальность, проблематизирующая идентичность, определяет общество Постмодерна, которое, если верить Нанси, Агамбену и другим, уже «перестало работать».
В-третьих, социальность мгновенной и непосредственной связи человеческих сердец, спонтанноговзаимного опознания всеобщего исходного тождества, «душевной основы» жизни. Такова глубинная социальность свободной совместности – вроде бы вечно отсутствующая, утопическая и все же каждому знакомая, в своем роде неизбежная.
В реальной жизни эти грани социальности, конечно, существуют вместе и параллельно, но различать их полезно и нужно для того, чтобы понимать, что есть полнота человечности в человеке. Они, очевидно, соответствуют определенным граням или модусам сознания. Взять хотя бы принятую в некоторых школах китайского ушу иерархии трех ступеней духовного состояния: «обезьяна» (предметное знание), «дракон» (всепоглощающий покой и отстраненность) и «тигр» – высший синтез бытия, который соответствует способности просветленного сознания к непроизвольному, «зеркальному» соответствию бытийному динамизму.