| |

Интервью о «Дао-Дэ цзине»

Корр. — Что-то верится с трудом.
Мой учитель говорит: мы же верим только в то, что можем делать сами. И вообще, не верить намного проще, чем верить. Вера — накладное дело, нужно отнестись к жизни серьезно, появляется долг.
У нас, кстати, похожее состояние тоже иногда возникает в минуту смертельной опасности — когда вышибает пробки рефлексии, когда мы забываем про себялюбие и самосознание, про вопрос «А что мне за это будет?». Если вы можете переступить через все это, вы обретаете способность непосредственного мгновенного контакта с миром, упреждающего все явления, как внешние, так и внутренние, то есть вы рабо¬таете на уровне семян явлений. Это и есть царство божие, которое, как сказано, внутри нас — в него можно войти, если вернуться к этому чистому восприятию не мира даже (тут еще нет мира), а пустоты, всеобъятного ничто.
Корр. — А правда, что даосы в своей «внутренней алхимии» как-то соединяют дух, сознание с телесными энергиями и получают «бессмертный зародыш».
Эти книги написаны для учеников, а не для того, чтобы что-то доказать. Вне школы их бессмысленно обсуждать. В жизни нет противостояния материи и сознания — оно возникает, только когда вы выделили свое Я, противопоставив его объектам. Вы сами не позволяете миру быть целостным в своей спонтанности, а если отпустите его, не надо будет ничего со¬единять. А не устранив это разделение, вы никогда их не соедините.
Корр. — И все же, если я правильно понимаю, даосы ищут не просто высшего уровня сознания, а бессмертия. Стремитесь ли вы к бессмертию и как вы его понимаете?
Для меня бессмертие — это возвращение к первородству бытия. Вы воспроизводитесь в доличностном, родовом состоянии. Через вас как бы возвращается в мир родоначальник школы. Вы становитесь частью вечной преемственности духа. Это свобода от себя, от личности, когда вы выясняете, что вас нет, а есть лишь бытие.
Я понимаю, вам это не слишком нравится, потому что вы поглощены вашим индивидуальным бытием, вам жалко себя.
Корр. — Естественно…
А вы, значит, хотите вечного продолжения вашего личного бытия — но это же как у Достоевского: вечно сидеть в избе и пить чай с тараканами. От этого же повеситься можно! Рай — это вовсе не вечное дление себя, а вечное самообновление, вечная преемственность.
Кстати, я одновременно считаю себя христианином. Для меня главный завет христианства: ищите царствия небесного, а остальное приложится.
Корр. — Как же вам удается сочетать западное и восточное видение мира?
Гармонично это не может сочетаться, но личность всегда вырастает на гранях, в разрывах гармонии. В мире предустановленной гармонии Лейбница невозможна свобода. С христианской точки зрения это ад. Зато с китайской точки зрения это как раз свобода — мир гармонии, меры, живого роста, — недаром Лейбниц был таким синофилом. Сравните это с апокалиптической свободой русского человека: русский вариант свободы — это отрицание всего, любых правил и норм. Для китайца же никакой свободы тут нет: сколько ни отрицай, что дважды два четыре, реальность не изменится.
Я, как русский человек, вовсе не лишен внутренних разрывов, но именно в них я обретаю личностную свободу. Возможно, представление о внутренней цельности личности — иллюзия, основанная на иллюзорной идентичности, образе самого себя. Этот образ — фантом, который душит вас и повелевает вами. И человек всю жизнь служит ему по принципу «назвался груздем — полезай в кузов».
Корр. — Мы еще цепляемся за идентичность, потому что она нам помогает как-то преодолевать свои низменные побуждения. А даосы так превозносят естественность — как же им удается справляться с собой?
Сладок только запретный плод. Чем меньше вокруг запретов, тем меньше человеку, оказывается, надо. Главный тезис Лао-цзы в том и состоит: мы потому такие звери, что в нас напихано столько условностей цивилизации. Доверяйте жизни, предоставьте человека самому себе — и им будет руководить сердце.
Корр. — У китайцев не меньше запретов и условностей, чем у нас.
Обычный китаец не читает «Дао-Дэ цзин», ему наплевать на философию. Он любит Америку и западные побрякушки, но само поле китайской культуры, в которое он погружен, невольно побуждает его следовать даосским установкам.
Корр. — А за счет чего это поле такое живучее? Кажется, не было в истории другой культуры, столь же долго сохраняющей преемственность.
Китайский секрет в очень честном и вдумчивом отношении к жизни. Это отношение основано на доверии к ней и полном принятии происходящего. Если у нас каждый «глядит в Напо¬леоны», то китаец вполне доволен участью маленького человека: у него гораздо сильнее родовое и ролевое сознание. На него не дейст¬вуют идеи демократии и вообще никакие идеи. Потому что китайская цивилизация ориентирована не на познание «объективной истины», а на эффективность человеческого общения. Для них истина — это сообщительность, то, что их соединяет, а не то, что написано в учебнике логики. Именно поэтому нельзя опротестовывать власть КПК — потому что она объединяет всех китайцев.
Очень сложно европейцу понять Китай. Потому что очень сложно отказаться от себя и следовать другому. Китайцы, по сути, привержены «тихой радости дышать и жить» (Мандельштам). Они не бунтари. Против чего бунтовать? Против жизни, что ли? Против целого, частью которого ты являешься?
Корр. — Получается, никакие западные штучки не способны модернизировать традиционную китайскую ментальность?
Да, я не верю в вестернизацию Китая. Половина Китая ездит на автомобилях, смотрит DVD, но, вообще, они невосприимчивы к западному яду. Советский Союз развалили песни «Битлз» и «Роллинг стоунз» — я и сам когда-то все их наизусть знал. А на их сознание это не действует. Есть, конечно, и «западные китайцы», например в Гонконге, и некоторые китаисты считают, что они завалят старый Китай. Но пока что-то не заваливают.
Читать далее >>

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Похожие записи

0 комментариев

  1. Человек Социума это — «А как я выгляжу со стороны?».
    Личность это — сочетание долга перед Социумом и личной Этики, подчиненной этому долгу, — что и есть Конфуцианство! Еще Ян Чжу говорил: «…для спасения Поднебесной я бы не дал волоска с голени…», — это и есть настоящий Даосизм!
    Хочу процитировать Михаила Бакунина — «…Легко симпатизировать страданию, и так трудно симпатизировать самостоятельной мысли.
    Общественная безопасность от опасных мыслей и поступков покоится на обычаях, на бессознательном инстинкте толпы, и основа такой устойчивости общества, как здорового организма, есть полное отсутствие разумности в отдельных его членах. Слабость современности в том, что её идеалы эмоциональны, сейчас такие, потом другие, а не интеллектуальны.».

  2. Человек Социума это — «А как я выгляжу со стороны?».
    Личность это — сочетание долга перед Социумом и личной Этики, подчиненной этому долгу, — что и есть Конфуцианство! Еще Ян Чжу говорил: «…для спасения Поднебесной я бы не дал волоска с голени…», — это и есть настоящий Даосизм!
    Хочу процитировать Михаила Бакунина — «…Легко симпатизировать страданию, и так трудно симпатизировать самостоятельной мысли.
    Общественная безопасность от опасных мыслей и поступков покоится на обычаях, на бессознательном инстинкте толпы, и основа такой устойчивости общества, как здорового организма, есть полное отсутствие разумности в отдельных его членах. Слабость современности в том, что её идеалы эмоциональны, сейчас такие, потом другие, а не интеллектуальны.».

  3. Человек Социума это — «А как я выгляжу со стороны?».
    Личность это — сочетание долга перед Социумом и личной Этики, подчиненной этому долгу, — что и есть Конфуцианство! Еще Ян Чжу говорил: «…для спасения Поднебесной я бы не дал волоска с голени…», — это и есть настоящий Даосизм!
    Хочу процитировать Михаила Бакунина — «…Легко симпатизировать страданию, и так трудно симпатизировать самостоятельной мысли.
    Общественная безопасность от опасных мыслей и поступков покоится на обычаях, на бессознательном инстинкте толпы, и основа такой устойчивости общества, как здорового организма, есть полное отсутствие разумности в отдельных его членах. Слабость современности в том, что её идеалы эмоциональны, сейчас такие, потом другие, а не интеллектуальны.».

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *